читать дальше* * *
Ветряной Крышей стала крыша дома Вилле, так же как коридор его дома превратился в один из Угрюмых коридоров. Но Путаник поменял здесь всё своим присутствием. Он отколол по кусочку от каждой розовой черепички и теперь кружил осколки над улицей. Голуби, часто гостившие в Маленьком Доме, теперь были перемазаны несмываемой сажей, стеснялись показаться другим птицам и испуганно жались друг к другу. Даже забияка-кот по кличке Тролль сейчас был больше похож на старую щетку для обуви: грязная шерсть клочками торчала во все стороны, усы, наоборот, уныло повисли. Он кое-как дохромал до Вилле, неся в зубах какой-то листок.
- Ой, Тролль, что это у тебя? Давай скорей сюда! – рыжий мальчишка протянул руку. – Да это же иллюстрация из Книги! Вот так повезло!
На смятом потускневшем листке был изображен величественный замок, а рядом с ним – красивая девушка в длинном платье. Когда-то иллюстрация наверняка была написана самыми лучшими красками. Теперь же замок, казалось, был готов рассыпаться, а девушка едва не плакала от скуки и одиночества.
Теперь Вилле еще больше захотелось помочь Книге. Он присел на корточки перед Троллем и ласково сказал:
- Котик, милый, я знаю, что ты самый-самый умный кот во всём городе! Пожалуйста, покажи мне, где остальные иллюстрации!
Кот недоверчиво сощурил глаза, потом дернул правым ухом и неторопливо двинулся вперед. На счастье Вилле, все крыши в городе Калле были четырехскатные, с широкой площадкой наверху и ограждением, поэтому он не боялся упасть.
* * *
Иллюстрации висели на краю крыши. Висели потому, что Путаник действительно развесил их на веревке, натянутой между трубой и антенной. Каждый порыв ветра трепал иллюстрации, и они становились всё более грязными и менее цветными.
Ни хмурцов, ни самого Путаника не было видно, поэтому Вилле тут же кинулся спасать иллюстрации. У него получалось очень быстро, картинки будто сами прыгали в руки. А может, так оно и было? Ведь не только у людей есть любимые книги, но и у книг, как и у картинок – любимые люди. А как можно было не любить такого храброго и доброго мальчика?
Как только Вилле схватил последнюю иллюстрацию, его чуть не снесло с крыши сильнейшим порывом холодного ветра. Глаза и нос тут же наполнились пылью, мороз пробирал до костей. Так вот каким был Путаник, которого так боялась Книга!
Ветер тем временем всё нарастал, стало трудно даже просто стоять на ногах. К счастью, Вилле не зря ходил вместе с папой в походы летом и прекрасно знал, как защитить себя от ветра. Он постарался нагнуться как можно ниже и в несколько больших шагов добрался до трубы, за которой спрятался.
* * *
Вилле сидел за трубой, сжавшись в комочек и мелко дрожа, то ли от холода и ветра, то ли от страха. Не за себя – за Огонька, который исчез с первым порывом ветра, и неизвестно, что с ним стало. Мальчик тихонько шмыгнул носом, но решил раньше времени не унывать и осторожно выглянул из-за трубы.
Путаник был похож на учителя математики из школы Анники и Паолы – такой же худой и нескладный, с длинными руками, колючим взглядом и торчащими во все стороны волосами. На нем была огромная, широкая-преширокая куртка-крылатка, полосатые брюки, делавшие ноги еще длиннее и остроносые ботинки с хищными железными носами. Лицо он постоянно прятал в тени, показывая только колючие глаза, отчего пугал еще больше.
Он присел прямо на пыльную крышу, и из карманов, как конфетти из хлопушки, посыпались хмурцы. Они опускались на землю рядом с Путаником и докладывали тихими свистящими голосами:
- Я сссссъел цвета картины в прихожей…
- А я поссссорила маму Алиссссу и папу Бенгта…
- Я насссыпал пыли во все цветочные горшки...
Путаник кивал головой и гладил хмурцов по пыльным бокам. Он ничего не говорил, но Вилле как-то понял, что его враг уже знает, что Вилле не погиб в Угрюмом коридоре.
- Ссссестры больше не верят в ссссказки… - продолжали хмурцы.
- Мать и отец сссскоро сссссовсем расссссорятся… - их голоса становились всё злее.
- Ссссстарик и сссстаруха задохнутссссся от пыли… - довольно произнес самый крупный хмурец. Он был размером с кресло и весь, до краев, наполнен злобой и ненавистью к людям.
Этого Вилле уже не мог стерпеть. Он был осторожным и никогда первым не лез в драку, но свою семью любил больше всего на свете и никому не позволил бы причинить им вред. Поэтому мальчик, забыв об осторожности и не думая, что делает, бросился на Путаника с кулаками.
Злой ветер даже защищаться поленился. Руки Вилле просто прошли сквозь него, как сквозь туман. А потом стало очень холодно. Мальчик почувствовал, что никого ему не спасти, и картинки сейчас отберут, и никто не поможет, потому что его никто не любит. У У мамы есть папа, у Паолы есть Анника, а у бабушки – дедушка. Они прекрасно проживут без какого-то там рыжего Вилле. От этих мыслей стало еще холодней, и уже не хотелось ни кричать, ни драться, ни даже дышать. Мир вокруг становился черно-белым, но мальчику было всё равно…
Наверное, на этом нашу историю можно было бы и закончить. Но вы ведь не думаете, что Огонёк так просто исчез и бросил друга в беде? Конечно, нет, и самое время ему появиться!
Ветряной Крышей стала крыша дома Вилле, так же как коридор его дома превратился в один из Угрюмых коридоров. Но Путаник поменял здесь всё своим присутствием. Он отколол по кусочку от каждой розовой черепички и теперь кружил осколки над улицей. Голуби, часто гостившие в Маленьком Доме, теперь были перемазаны несмываемой сажей, стеснялись показаться другим птицам и испуганно жались друг к другу. Даже забияка-кот по кличке Тролль сейчас был больше похож на старую щетку для обуви: грязная шерсть клочками торчала во все стороны, усы, наоборот, уныло повисли. Он кое-как дохромал до Вилле, неся в зубах какой-то листок.
- Ой, Тролль, что это у тебя? Давай скорей сюда! – рыжий мальчишка протянул руку. – Да это же иллюстрация из Книги! Вот так повезло!
На смятом потускневшем листке был изображен величественный замок, а рядом с ним – красивая девушка в длинном платье. Когда-то иллюстрация наверняка была написана самыми лучшими красками. Теперь же замок, казалось, был готов рассыпаться, а девушка едва не плакала от скуки и одиночества.
Теперь Вилле еще больше захотелось помочь Книге. Он присел на корточки перед Троллем и ласково сказал:
- Котик, милый, я знаю, что ты самый-самый умный кот во всём городе! Пожалуйста, покажи мне, где остальные иллюстрации!
Кот недоверчиво сощурил глаза, потом дернул правым ухом и неторопливо двинулся вперед. На счастье Вилле, все крыши в городе Калле были четырехскатные, с широкой площадкой наверху и ограждением, поэтому он не боялся упасть.
* * *
Иллюстрации висели на краю крыши. Висели потому, что Путаник действительно развесил их на веревке, натянутой между трубой и антенной. Каждый порыв ветра трепал иллюстрации, и они становились всё более грязными и менее цветными.
Ни хмурцов, ни самого Путаника не было видно, поэтому Вилле тут же кинулся спасать иллюстрации. У него получалось очень быстро, картинки будто сами прыгали в руки. А может, так оно и было? Ведь не только у людей есть любимые книги, но и у книг, как и у картинок – любимые люди. А как можно было не любить такого храброго и доброго мальчика?
Как только Вилле схватил последнюю иллюстрацию, его чуть не снесло с крыши сильнейшим порывом холодного ветра. Глаза и нос тут же наполнились пылью, мороз пробирал до костей. Так вот каким был Путаник, которого так боялась Книга!
Ветер тем временем всё нарастал, стало трудно даже просто стоять на ногах. К счастью, Вилле не зря ходил вместе с папой в походы летом и прекрасно знал, как защитить себя от ветра. Он постарался нагнуться как можно ниже и в несколько больших шагов добрался до трубы, за которой спрятался.
* * *
Вилле сидел за трубой, сжавшись в комочек и мелко дрожа, то ли от холода и ветра, то ли от страха. Не за себя – за Огонька, который исчез с первым порывом ветра, и неизвестно, что с ним стало. Мальчик тихонько шмыгнул носом, но решил раньше времени не унывать и осторожно выглянул из-за трубы.
Путаник был похож на учителя математики из школы Анники и Паолы – такой же худой и нескладный, с длинными руками, колючим взглядом и торчащими во все стороны волосами. На нем была огромная, широкая-преширокая куртка-крылатка, полосатые брюки, делавшие ноги еще длиннее и остроносые ботинки с хищными железными носами. Лицо он постоянно прятал в тени, показывая только колючие глаза, отчего пугал еще больше.
Он присел прямо на пыльную крышу, и из карманов, как конфетти из хлопушки, посыпались хмурцы. Они опускались на землю рядом с Путаником и докладывали тихими свистящими голосами:
- Я сссссъел цвета картины в прихожей…
- А я поссссорила маму Алиссссу и папу Бенгта…
- Я насссыпал пыли во все цветочные горшки...
Путаник кивал головой и гладил хмурцов по пыльным бокам. Он ничего не говорил, но Вилле как-то понял, что его враг уже знает, что Вилле не погиб в Угрюмом коридоре.
- Ссссестры больше не верят в ссссказки… - продолжали хмурцы.
- Мать и отец сссскоро сссссовсем расссссорятся… - их голоса становились всё злее.
- Ссссстарик и сссстаруха задохнутссссся от пыли… - довольно произнес самый крупный хмурец. Он был размером с кресло и весь, до краев, наполнен злобой и ненавистью к людям.
Этого Вилле уже не мог стерпеть. Он был осторожным и никогда первым не лез в драку, но свою семью любил больше всего на свете и никому не позволил бы причинить им вред. Поэтому мальчик, забыв об осторожности и не думая, что делает, бросился на Путаника с кулаками.
Злой ветер даже защищаться поленился. Руки Вилле просто прошли сквозь него, как сквозь туман. А потом стало очень холодно. Мальчик почувствовал, что никого ему не спасти, и картинки сейчас отберут, и никто не поможет, потому что его никто не любит. У У мамы есть папа, у Паолы есть Анника, а у бабушки – дедушка. Они прекрасно проживут без какого-то там рыжего Вилле. От этих мыслей стало еще холодней, и уже не хотелось ни кричать, ни драться, ни даже дышать. Мир вокруг становился черно-белым, но мальчику было всё равно…
Наверное, на этом нашу историю можно было бы и закончить. Но вы ведь не думаете, что Огонёк так просто исчез и бросил друга в беде? Конечно, нет, и самое время ему появиться!